Уже тепло. Не лето, но достаточно лишь поверх домашних штанов и футболки надеть куртку. Темно. Летом в половине четвёртого утра уже занимались бы рассветные сумерки; в четыре уже было бы светло.
В кармане штанов - мобильник, в кармане куртки - ключи.
Несколько лет смотрела на качели во дворе и хотела, одержимо хотела на них покачаться. Когда никого нет, чтобы не смотрели - эй, что эта великовозрастная делает на детских качельках?
В доме напротив - горит лишь одно окно. В нашем - три. Прямо напротив качелей (они еле слышно, тихонько скрипят) на первом этаже загорается окно; между занавесками, пока летишь назад, можно заметить мужчину.
Потом можно обойти свой дом - с этой стороны горит лишь одно окно, а я обманываю: уходя в тихое, ночное ещё-не-утро выключила настольную лампу.
Через низенький забор - к школе. За ней темно, фонари достаточно далеко. Стоило бы взять отвёртку с фонариком, потому что подсветка мобильника мало помогает. Куда-то делась половина железного лабиринта. В темноте не так страшно забираться вверх по центральной лестнице на это странное сооружение (не так страшно, но руки цепляются - не оторвать, пуст даже железо перекладин промораживает ладони).
Тихо, совсем тихо, и вся эта тишина - только твоя.
Длинное одноэтажное здание позади школы - центр внешкольного образования.
Когда выходишь из темноты, примериваясь, в каком месте удобней будет перелезть обратно, замечаешь тихо-тихо ползущий по улице милицейский пазик. Смешно и немножко страшно: на виду, на закрытой территории, но ведь там, за школой, есть калитка, которой нет - отчего бы не прогуляться.
На вторых качелях не так интересно: они обращены к школе, дома не видно.
Вернувшись к первым, можно пересчитать светящиеся окна. А потом сидеть, запрокинув голову, а небо пусть качается со своей единственной звездой, что видна в свете оранжево-жёлтых фонарей.